Вернее, не с ним, а про него. Рассказывали, что у Райкина был в конце 1970-х такой номер, который советская цензура тут же запретила, но раза три или четыре он его все-таки показал.
Номер вот какой.
Выходит на сцену Райкин. В распахнутой дубленке. В мохеровом шарфе. В ондатровой шапке. В джинсах. В импортных зимних сапогах. В руке у него авоська — именно авоська, чтоб все было видно. А в авоське: палка копченой колбасы, бутылка виски «Белая лошадь», блок сигарет «Мальборо» и банка растворимого кофе. А в другой руке у него побрякивает брелок с ключами от автомобиля.
То есть все — от одежды до съестного — недостижимая мечта советского человека 1970-х.
Выходит, значит, Райкин на сцену, останавливается посредине, стоит и молчит. Минуту молчит, две, три…
Зал начинает недоуменно кашлять и ерзать.
И тут Райкин говорит: